В Учебно-консультационном пункте по гражданской обороне и защите от чрезвычайных ситуаций ГБУ «Жилищник района Якиманка» состоялась встреча с ликвидатором аварии на Чернобыльской АЭС. Заместитель начальника Службы ГОиЧС по ЦАО Департамента ГОЧСиПБ Сергей Кузьмичев рассказал о том, как ликвидировали последствия самой масштабной в истории техногенной катастрофы.
26 апреля 1986 года в 1 час 23 минуты на 4-м энергоблоке Чернобыльской атомной электростанции имени В. И. Ленина произошел взрыв. Рухнула часть здания энергоблока, разрушилась активная зона реактора, смесь из жидкого металла, песка, бетона и частичек топлива растеклась по подреакторным помещениям. Произошел выброс ядерного топлива в атмосферу - огромное радиоактивное облако поднялось над АЭС.
Сразу после взрыва на место аварии прибыли пожарные. Уровень радиации был настолько велик, что уже к двум часам ночи появились пострадавшие: ядерный загар, рвота, кожа снималась вслед за рукавицами. К утру в зоне аварии работало 240 человек личного состава Киевского областного управления пожарной охраны. В первые часы никто не представлял масштабы произошедшей катастрофы и степени радиационного заражения. В 3.30 утра при измерении радиационного фона, пришло понимание того, что произошло.
К 6 ч. 35 мин. пожар ликвидировали.
27 апреля из города Припять были эвакуированы 47 тысяч 500 человек, в следующие дни – жители 10-ти километровой зоны вокруг ЧАЭС. В течение мая 1986 года из 188 населенных пунктов в 30-километровой зоне отчуждения вокруг станции отселены около 116 тысяч человек. Но время было упущено, многие получили серьезные дозы радиационного облучения.
Радиоактивному загрязнению подверглось более 200 тысяч квадратных километров: территория Украины, Белоруссии, России. Частично - Норвегии, Финляндии, Швеции, радиоактивные осадки выпали в Ленинградской области, Мордовии и Чувашии. Повышенный радиационный фон отмечался в Израиле, Кувейте, Турции, Японии, Китае, Индии, США и Канаде.
Сразу же после трагедии начались работы по расчистке территории и захоронению реактора. На ЧАЭС прибывали те, кого чуть позже назовут ликвидаторами. Работали посменно и, набрав максимально допустимую дозу, уезжали. На их место приезжали другие. За первые два года после аварии число ликвидаторов составило примерно 240 тысяч человек.
Среди них был и курсант Тамбовского высшего военного командного Краснознамённого училища химической защиты им. Н.И. Подвойского Сергей Кузьмичёв. В Чернобыль он и его 71-й взвод прибыли по собственной инициативе, решив, что специалисты РХБЗ – радиационной, химической, биологической защиты обязаны участвовать в ликвидации аварии.
- Патриотизм тогда было не просто слово, - говорит Сергей Кузьмичев. – Мы были коммунистами, комсомольцами и патриотами, поэтому и поехали. Мы работали там с 1 по 30 июля. Наше училище было первым, потом - Костромское и Саратовское. Для нас это была армейская стажировка в должности командира взвода.
В моем взводе служили солдаты от 24 до 54 лет. Их называли «партизаны», то есть люди, отслужившие в армии и вновь призванные на военную службу. Жили в 30-километровой зоне, в селе Ораное Иванковской области. АЭС была видна, там же равнинная местность, хорошая видимость. И каждый день на машинах ездили на работу на 4-й энергоблок.
После взрыва были еще выбросы, до строительства Саркофага. Как только шел дождь, мы видели зарева над реактором. Прошло уже три месяца после взрыва, но температура в реакторе была больше тысячи градусов. Плесните на раскалённый чайник водой – брызги будут во все стороны. Так и здесь: чуть дождь пойдет - над АЭС начинались вспышки.
Остатки радиоактивного урана и плутона мы собирали лопатами в мешки. Это ужасно, конечно, но по-другому их никак было не собрать, потому, что вся аппаратура не работала. Так же, как и фотоаппаратура и видеотехника – все светилось, вся пленка засвечивалась.
Чувство опасности у любого человека притупляется со временем. Когда мы приехали, нам выдали средства индивидуальной защиты, это были только респираторы. В те времена считалось, что самое опасное для человека – это радиоактивный йод, период полураспада которого 8 суток. Он поражает в первую очередь щитовидную железу. Постепенно пришло понимание того, что радиоактивный йод в воздухе является самым опасным поражающим фактором и понимание того, что необходимо проводить йодную профилактику. Нам начали выдавать по утрам две йодные таблетки, такие большие белые.
После построения нас распределяли по объектам. За тридцать дней я поработал на двух участках: ХАЯТ – хранилище остатков ядерного топлива. Мы должны были убрать покрытие крыши с этого хранилища. Приезжали туда, надевали Л1, противогазы и поднимались по лестнице на крышу. Работали три-четыре минуты, моя задача была – по секундомеру следить, чтобы никто не оставался там дольше этого времени. На крыше был гравий, под ним – гудрон. Все вырубалось, складывалось в мешки, а мешки сбрасывали вниз, потом увозили на захоронение в специально вырытые ямы.
Потом работали на АРСах – армейских авторазливочных станциях. Занимались дезактивацией подъездных дорог к реактору. Мы поливали дороги, потому что по ним беспрерывно ездили бетономешалки, которые заливали фундамент под будущий саркофаг. Стояла страшная жара, машины поднимали радиоактивную пыль, и нашей задачей было эту пыль сбивать.
Страшно было ехать по мертвому городу. Как будто едешь по ночным улицам, а было светло. Светофоры моргают, и никого нет. Трава начала прорастать. Картина была грустная.
- Если бы это случилось сейчас, Вы бы туда поехали?
- Конечно. Кто, если не мы?
P.S. По данным Российского национального радиационно-эпидемиологического регистра (НРЭР), лучевая болезнь была выявлена у 134 человек, находившихся на аварийном блоке в первые сутки. Из них 28 погибли в течение нескольких месяцев после аварии (27 в России), 20 умерли по разным причинам в течение 20 лет.
За прошедшие 30 лет зафиксированы 122 случая заболевания лейкемией среди ликвидаторов. Около 60 000 человек получили высокие дозы облучения.
Точное количество жертв – неизвестно.
